Фильм «Река светлячков» - Новости. Лектории Государственного музея Востока состоится показ японского художественного фильма. Река светлячков». ВХОД НА ПОКАЗ СВОБОДНЫЙ! РЕКА СВЕТЛЯЧКОВ1. Режиссёр: Эйдзо Сугава. По произведению: Тэру Миямото. Сценарист: Кёхэй Накаока, Эйдзо Сугава. Оператор: Синсаку Химеда. Художник: Ивао Акунэ. Музыка: Масацугу Синодзаки. В ролях: Рэнтаро Микуни, Юкиё Тоаке, Такаюки Сакадзумэ, Тамаэ Савада, Такудзо Каватани, Томоко Нараока. Тацуо влюблён в одноклассницу Эйко и очень страдает от этого. Не всё в порядке в семье, у отца большие неприятности с кредиторами и его самочувствие постоянно ухудшается. Тацуо постепенно начинает входить в мир взрослых. Отец попадает в больницу, расходы на лечение ложатся тяжёлым бременем на семью. Впервые Тацуо сталкивается со смертью близких, погибает его лучший друг и умирает отец. Тиё - мать Тацуо, часто рассказывала ему в детстве легенду о том, что если в апреле будет сильный снегопад, то летом над водопадом появится много светлячков и если влюблённые увидят его, то им суждено будет быть вместе. В этом году выпал апрельский снег. Раннее лето — это сезон светлячков. Тацуо, Эйко и Тиё поднимается вверх по течению реки, чтобы полюбоваться ими. Против течения: Дунай, видео и бионеразлагаемое Европы. КУЛЬТУРА ПОЛИТИКИ. Против течения: Дунай, видео и бионеразлагаемое Европы Драган Куюнджич (р. Университета штата Флорида. Лодку, на которой находится камера, обгоняет другая лодка, от нее расходятся волны. Камера мягко качается на этих волнах, и картинка качается вместе с ней. Таким образом в начале фильма устанавливается разделяющая рамка, в оптике которой будет происходить съемка: прерванный длинный план, тематическая и риторическая текучесть взгляда, брошенного на течение европейской истории, истории «Запада» (заходящее солнце, das Abendland), данного через его греческий «исток» и поколебленного, прерванного головокружением – из- за мягкого покачивания, вызванного вмешательством техники (одна лодка плывет быстрее другой). Follow The River) — приключенческая драма 1995 года по одноимённой книге Джеймса Александра Тома. Индейцы напали на поселение и увели с собой пленных. За ними послали погоню. У одной из пленных женщин родилась девочка. Вписанные в первый кадр фильма два вида техно-политической «скорости» (а также два вида течения – реки и видео) разметят интерпретацию. Драмы, приключения, зарубежные. Режиссер: Мартин Дэвидсон. В ролях: Шерил Ли, Эллен Бёрстин, Эрик Швейг и др. Вряд ли кого-то можно заставить смотреть онлайн заурядную телевизионную драму, снятую для семейного телеканала Холлмарк.
Один технический аппарат, предназначенный для сохранения памяти и непрерывного созерцания заката (Запада), прерывается другим, скоростным и потому лишенным памяти, – более быстрой лодкой, опережающей первую. Вписанные в первый кадр фильма два вида техно- политической «скорости» (а также два вида течения – реки и видео) разметят интерпретацию, которую фильм дает или позволяет обнаружить, работы Мартина Хайдеггера о Дунае и Гёльдерлине, написанной в 1. В основе фильма лежит одно философское предприятие – серия прочитанных Хайдеггером в 1. Гимн Гёльдерлина “Истр”». Ключевые принципы хайдеггеровской философии в этом фильме исследуют четыре философа: Вернер Хамахер (в дополнительных материалах, которые, к сожалению, доступны лишь на австралийской версии DVD), Жан- Люк Нанси, Филипп Лаку- Лабарт и Бернард Штиглер. В конце фильма мы слышим голос читающего «Истр» Хайдеггера, а в кадре по берегу Дуная в Регенсбурге медленно бредут вдаль утки. Конструирование геоонтофилософского пространства, известного как Запад, берет начало в Греции и протекает в обратном направлении, как будто к своему новому истоку – Германии. Таким образом, русло реки, где «Запад» встречает своего чужеземного, «unheimlich» (зловещего, жуткого, неуютного) Другого, – это одновременно место и образ находки или открытия его самой интимной, или экстимной. Однако прерванное скольжение взгляда камеры, прерванный поток видео и реки предполагают, что текучесть этого большого онтофилософского нарратива может быть не такой линейной, как может показаться. Собственно, у Гёльдерлина, как и у Хайдеггера, река течет в двух противоположных, противоречивых направлениях: от истока в Германии к истоку в Греции и наоборот. Сходное движение улавливается в противоречивой архивизации работы камеры, действующей, так сказать, против видеопотока и расколотой между тем, что она удерживает, архивирует, и тем, что она скрывает, утаивает, рассеивает и иногда уничтожает. Так что легкой прогулки ждать не приходится. Семинар «Истр» был написан в как нельзя более решающий для судьбы Германии (говоря хайдеггерианскими/шмиттеанскими терминами) и всей Европы момент. В 1. 94. 2 году события войны еще могли пойти как угодно. В своем недавнем неопубликованном эссе об этом семинаре «Мера для безмерного: есть ли на Земле мера?» Самуэль Вебер резюмирует исторические события, составлявшие контекст семинара, и особое внимание уделяет восточному фронту: «Эти размышления об исторической значимости поэзии Гёльдерлина состоят в предельно сложных, но не подлежащих сомнению отношениях с историческими событиями, происходившими в то время. Несомненно, в хайдеггеровском прочтении нет места чему- то вроде биологизаторского или расистского понятия “жизненного пространства”, которое во многом вдохновило нацистов двинуться на восток. Но есть ряд странных совпадений, более возвышенных, символичных, способных подтолкнуть к дальнейшим размышлениям». На этом пути из Греции в Германию вверх по Дунаю необходимо следующее: «Требуется способность пережить “бездомность” и “обрести дом” – это, по выражению Хайдеггера, определяло историческую задачу немцев как обретение дома в неуютном и чужом (Heimischwerden im Unheimlichen). Таким образом, важно покинуть родной “дом”, но оправданно это прежде всего как способ обретения “собственного” – то есть как шаг к вхождению в собственное». Этот мотив все время возвращается в его эссе и семинарах, связанных с гидропоэтикой рек и геополитикой. В семинарах 1. 93. Гёльдерлина «Германия» и «Рейн», германский поэт устанавливает каналы прямого общения с Богом («Поэт втискивает и загоняет молнию Бога в слово и помещает это заряженное молнией слово в речь своего народа». Нельзя не заметить здесь у Хайдеггера смеси имманентизма в духе Реформации и всесжигающей. Он позволяет развернуть полное зрелищных спецэффектов, прямое и заряженное молнией общение с Богом – «c’est du cinema!», как сказали бы французы. Разумеется, Хайдеггер не видел немого приключенческого фильма Сесила Б. Демилля «Десять заповедей» (1. Моисей с помощью разряда молнии наносит слова Завета на Скрижали (один из первых спецэффектов в истории кино) – совсем как Хайдеггер представляет себе огненную связь между языком немецкого народа и Богом. В этом образе философ по сути разворачивает два источника: ассоциативную связь с иудейской Библией, Танахом, ивритом скрижалей («громы и пламя» в книге Исход 2. Нужно отдельно отметить протезную. Текст Хайдеггера непреднамеренно и определенно вопреки его собственному пониманию технэ работает как фильм, структурированный через запись молнией по кинематографическому материалу, видеопотоку или вопреки ему. Такое протезирование (или я бы сказал протетика. История метафизики (секулярной или религиозной) по сути может состоять в подавлении этого протезного (но также и этического) истока: «Что бы подумали Платон и Хайдеггер о такой вещи, как затвор. Мы увидим, как спустя семь лет эта игра огня, света и тени будет радикализована в семинаре «Истр», посвященном Дунаю, когда протезный огонь станет причастен историко- политической ассоциативной сети с наихудшим из того, что могло произойти. А пока, в 1. 93. 5 году, в заключение семинара «Рейн», Хайдеггер пишет (вибрация в затворе): «Сражаясь в битве греков, но на противоположной стороне, мы становимся не греками, а немцами. Вот где совершенно убийственны два суждения из семинара о Дунае. Я продолжаю здесь критику, начатую Самуэлем Вебером, и поддерживаю его призыв к дальнейшим размышлениям в связи с риторической, перформативной силой гёльдерлиновского «Истра», цитируемого Хайдеггером. Семинар начинается с чего- то, что есть искушение или даже долг назвать приветствием пришествия всесожжения – цитирования строк, с которых в свою очередь начинается само стихотворение. Такое двойное начало, двойное заглавие обращает прописные буквы в заглавные и усиливает это эссе призывом, помещенным в начало размышлений о Дунае – взыванием к огню: «Приди же, пламя!». Одним словом, семинар в апреле 1. Холокоста и приветствием его погребальных костров. Далее Хайдеггер продолжает, размышляя об истинном назначении (или духовном источнике: встреча двоих) Дуная, который течет «вспять» и обнаруживает свой telos, свое «устье», в том числе «устье» языка (немецкого) в Шварцвальде. Само путешествие Дуная через чужие страны идет к обнаружению его самости в Германии. Оно «связано с обретением дома в собственном». А что такое собственное, heimisch, предстоящее Дунаю после всех стран, через которые он течет в Германию?«Собственное в данном случае – это все, что принадлежит отечеству немцев. Что бы ни принадлежало Отечеству, оно само обретает дом у . Отношения между Грецией и родиной в долине верхнего Дуная (Donau) названы ясно». Если размышление о расположении немецких армий (Хайдеггер цитировал строчку из стихотворения Гёльдерлина о Кавказе, когда в августе 1. Баку, водрузила нацистский флаг на Эльбрусе, самой высокой точке Кавказа) является легитимным дискурсивным ходом с целью интерпретировать и вписать семинар в исторический контекст, то, конечно, можно вписать туда и погребальные костры Холокоста, необратимо разожженные 2. Ванзее и отозвавшиеся эхом в первых словах семинара «Истр», – независимо от того, знал Хайдеггер об этом или нет. В своей работе «О духе» Жак Деррида усмотрел в этом семинаре Хайдеггера продолжение его Ректорской речи 1. Geist . Таким образом, Дунай, направляющийся из Греции в Германию, можно понимать и как транспортное средство, доставляющее катастрофу в Европу, и тем Другим в Европе, которые, не будучи присвоенными этим онтотеологическим движением и предназначением, падают в погребальный костер или, как мы вскоре увидим, в воды Дуная. Сегодня мы знаем (я пишу эти строки в конце 2. Хайдеггера были и более развернутые заявления по поводу евреев – в недавно опубликованных «Черных тетрадях» («Die Schwarze Hefte»). Это своего рода интеллектуальные дневники Хайдеггера, большая часть которых была написана им в уединении в Шварцвальде, в окрестностях истока Дуная (die Donauquelle) в часе езды от Тодтнауберга. Эти мысли, дискредитирующие его, не были опубликованы при жизни, но он не запрещал их публикацию в будущем и даже хотел поместить их в собрание своих сочинений в качестве заключительной части. Размышления о еврействе, написанные в 1. Вопрос о роли мирового еврейства – это не расовый, а метафизический вопрос о том типе человечества, который без всяких ограничений может взяться за искоренение всех существ из бытия как за свою всемирно- историческую “задачу”». Мы знаем, к чему это привело. Тот факт, что Хайдеггер понимал, что однажды эти записи будут опубликованы и тем самым нарушится его молчание по поводу «еврейского вопроса», допускает двоякое толкование. Это попытка задним числом признать ошибку? Или это заявление, сделанное после смерти и включаемое в собрание сочинений как завещание, как остаток упрямой приверженности худшему? Ожидал ли Хайдеггер однажды найти сочувствующего читателя? Чтение «Антигоны» Софокла в 1. Антигоны» из «Введения в метафизику». Это приводит нас ко второму, не признанному и пока еще не прокомментированному в критике Хайдеггера элементу, который связан с перформативными аспектами семинара о Дунае.
0 Comments
Leave a Reply. |
AuthorWrite something about yourself. No need to be fancy, just an overview. Archives
December 2016
Categories |